Вечер был тих и безмятежен. Отец Микаэль, спустившийся в часовню, чтобы запереть ее на ночь, прислушивался к звукам, окружившим его со всех сторон - знакомым, но показавшимся вдруг такими далекими, словно он сам и те, кто производил эти звуки - послушники, готовящиеся ко сну, ветер, иногда кидающий горсти снежинок в высокие створчатые окна - принадлежали совершенно разным мирам. Отец Микаэль прошел вглубь часовни, почти к самому алтарю, тихо присел на скамью в первом ряду, сложил руки, прикрыл глаза и опустил голову. Несколько секунд он просидел неподвижно, продолжая прислушиваться - вечер полнился звуками, и, даже находясь довольно далеко от их источников, Микаэль продолжал отчетливо их разбирать. Казалось, шаги послешника в келье на третьем этаже здания, раздаются прямо у него за спиной.. А, может, и правда в часовню кто-то зашел?.. Микаэль осознал, что утратил чувство перспективы и расстояния, и на короткое мгновение его охватил панический страх... Тот, чьи шаги он услышал за спиной, остановился в двух шагах, и вот-вот его тяжелая рука опустится на плечо Микаэля, вот-вот он заговорит.
Кто ты?...
Из всех окружающих звуков он теперь выхватывал лишь один - звук хриплого, немного прерывистого дыхания. И он точно знал, кому оно принадлежит...
В памяти четко встало бледное лицо Отца Семьи - секты, в которой он состоял, еще живя в Бонне. Секты, которую так безоглядно предал. Отец всегда был ласков с ним - даже нанося удар за ударом. Даже тогда, когда Мико занес над ним ритуальный кинжал, и лезвие быстро заскользило вниз, в глазах Отца была нежность.
Микаэль вдохнул и мягко, медленно выпустил воздух, не открывая глаз и переставая прислушиваться.
Уходи. Я убил тебя.
Он теперь кожей ощущал его присутствие - его плоть, даже мертвая уже пять лет, продолжала быть дышащей и теплой - как тогда, когда его руки обнимали Мико. Даже горячей - как тогда, когда те же руки, прижимая его к подушкам высокой кровати, награждали его пощечинами.
Уходи, я тебя не помню...
Отец Микаэль, стараясь не замечать незванного гостя, молитвенно сложил руки.
- Pater noster qui est in caelis....- начал он негромко, надеясь, что его шепот не заглушит тот момент, когда фигура за спиной сделает шаг и приблизится вплотную,- sanctificetur nomen tuum;
Мико...
Теперь вместе со страхом в теле Микаэля родилось новое чувство - так же хороо ему знакомое - он должен принять дозу... Он не прикасался к заветной шкатулке уже три дня, и теперь лимит его терпения исчерпан... Может быть, заэтим явился к нему Отец - чтобы напомнить о том, как он грешен и лицемерен... Изгоняет демонов на глазах у паствы, а сам не может справиться с собственными...
Молитва застыла на губах отца Микаэля и он наконец открыл глаза. В часовне было тепло, но его начинал бить озноб. Сквозь полупрозрачную пелену, подернувшую его взгляд, он посмотрел на лицо Спасителя над алтарем.
- Pater noster...- начал он вновь, но осекся на полуслове - казалось тот, кто стоял за спиной, презрительно усмехнулся. А, может быть, презрительно усмехнулся тот, кто взирал на него с креста?..
Микаэль с грохотом вскочил со скамьи, едва не опрокинув ее.
- Убирайся! Я убил тебя! Убирайся!...- он резко обернулся.
Проход между рядоми скамеек был пуст.